Доклады, доставленные сегодня, так же не радовали. Тху-Чен натолкнувшийся летом на серьезное сопротивление, потерял две трети своей армии. К счастью, разбил войска противника наголову. Сейчас он контролировал почти всю территорию Вятиля, а остатки армии Ольтира добьют по весне, когда им направят в помощь пару эскадронов магов и элитный полк инквизиторов. Заодно и порядок на покоренных территориях наведут. А то эти партизаны что-то совсем распоясались. Надо отметить, что партизанская деятельность для Ордена была не внове, и бороться с нею они научились неплохо. Институт заложников и карательные акции применялись в полной мере.
Другой неприятной новостью было то, что по словам разведки — эльфы Рэндаллье и гномы на западных взгорьях договорились о сотрудничестве. Поскольку для Аллина эти расы уже успели стать личными врагами — он сконцентрировал на их участке фронта весьма значительные силы, и если поодиночке война с ними была тяжкой, но с однозначным финалом, то после объединения перспективы стали совсем не такими радужными.
Пророк потер подбородок, с заметной небритостью, и выразил мучавшую его мысль вслух:
— Похоже с Вятилем надо кончать побыстрее, войска нужны как воздух.
Возвращение в родные пенаты.
Как ни странно, но в устроенном хаосе скрыться нам удалось относительно безнаказанно. Да, пару раз мы столкнулись с регулярными частями ордена, которые приняли нас за своих. Что неудивительно, учитывая чья форма была на нас надета. И если первый отряд был слишком велик, и мы сумели отбрехаться, то второй оказался вполне по зубам. И опять, неожиданность нападения сыграла нам на руку. Солдаты, привыкшие, что окруженный противник уже наполовину разбит, никак не ожидали, что противник сначала даст себя обступить и лишь потом атакует.
Вернувшись на место дислокации, мы обнаружили весьма интересную картину — возникли из ниоткуда пара основательных таких срубов. Пленные были разбиты на четыре группы, различных по величине — одни валили лес, другие его очищали от сучьев и таскали, третьи занимались плотницкими работами, а четвертые занимались приготовлением пищи на себя и остальных. К своему удивлению, ушлый караван-паша и здесь умудрился остаться главным. Метавшийся между своими подчиненными, он корректировал работу и раздавал ценные указания. Бойцы, занимались исключительно несением службы, в виде караулов и пригляда за пленными вполглаза.
Наше возвращение не осталось незамеченным, к счастью, зачатки дисциплины привитые за это время не дали расслабившимся бойцам покинуть свои посты. И уже вечером, когда вокруг собралось достаточное число благодарных слушателей, Сагитт начал повествование:
— Значит так, ну начало вы все помните, как мы им задницы на дороге надрали…
Дождавшись, когда погаснет возбужденный гам, он продолжил:
— Так вот, забрали мы их барахлишко, да поехали куды положено. Я, естественно, не будь дурак — там продал, тут обменял, деньжат срубил, заодно и связями обзавелся, так что ежели кто решит в Ордене тепленькое местечко найти — обращайтесь.
Снова взрыв хохота. Да, солдатам не нужен слишком тонкий юмор. Простые люди, простые радости, не становящиеся от этого менее весомыми.
— И значит так, тут мы рассыпаем деньжата, а эти, даром что проповедовали самоотречение от стяжательства, понабежали, орут как торговки базарные, тут я самому главному как в бубен — НА! А там и ребята подтянулись… В общем, слабоваты эти маги против кулака крестьянского оказались. А потом, не поверите, вином заморским поливали телеги, сердце кровью обливалось, а что делать было?
Слушать о прошедших событиях в исполнении Сагитта было как минимум забавно, поскольку он умудрялся если не переврать, то основательно приукрасить каждую мелочь и даже непосредственные участники с интересом ему внимали, зарабатывая завистливые взгляды тех, кому посчастливилось остаться на базе.
Смех смехом, однако, нам по-видимому придется искать себе другое место, поскольку здесь шороху было наведено уже изрядно. Пока ребята развлекались травлей баек и обсуждением, кто больше отличился, я прикидывал маршрут, так, чтобы он проходил поблизости от населенных пунктов, в которых вполне могли быть расквартированы войска. А вдруг еще подвернется удачная возможность?
Тем более что припасы начали уже подходить к концу. И если продовольствия было еще много, то вот с порохом и свинцом для оружия дело обстояло похуже. Несмотря на обучение, все же халатность бойцы допускали. В одном бочонке порох отсырел, вроде бы и не слишком сильно, но гореть отказывался наотрез. А свинцовые пули вообще материал безвозвратный — не будешь же их вырезать из тел противника, когда к нему вовсю может подойти подкрепление.
Весь следующий день я не трогал никого из людей, дав им заслуженный отдых. Только Сагитт и Изамуил, уже освоившийся в роли деревенского старосты, собрались со мной за одним столом. Вопрос на повестке дня стоял серьезный — будущее Изамуила и его соотечественников. Оставлять позади вчерашних противников — достаточно безрассудный поступок, который вполне может обернуться немалыми бедами. Но и оставаться караулить их здесь никак нельзя, Орден явно не будет медлить, а победив — позаботится обо всех, кто так или иначе противостоял ему, да и тех, кто отступил от генеральной линии не пощадит, как и всякая тоталитарная система, превратив их жизнь в местный филиал ада.
Впрочем, все сомнения разрешил бывший караван-паша, который впервые отбросил замашки торговца, и без вечной добродушной улыбки, которая как яркий фасад у каждого преуспевающего дельца, первой встречает клиента, демонстрируя, что ему здесь рады, излил душу:
— Всю свою жизнь я батрачил на самых разных хозяев. Поначалу это были аристократы, потом к власти пришел Орден. Если первые грабили регулярно, хотя и понемногу, вторые взяли только один раз, зато почти все. Чтобы не пойти совсем уж по миру, предложил там одному что-то, там подмазал другого, в общем, выбил себе теплое место снабженца. Это уже совсем не то, что было раньше, порой я видел откровенно идиотские решения, но… кто я такой чтобы их оспаривать? Приказали — исполняй, если тебе конечно, еще дорога голова. А здесь, — он сделал паузу, потер пальцами чисто выбритый подбородок, и продолжил — здесь я снова занимаюсь любимым делом. Да, я может и не пророк, но ввиду полного бардака, творимого апологетами Ордена, я считаю, что долго он не продержится у власти. Каким бы мессией не был Аллин, он выбирает людей не за их качества, а исключительно исходя из верности их его режиму. Падет он и развалится весь колосс. А ведь он немолод, да и болезнь эта, подкосившая его. В общем, лично я делаю ставку на вас. Какое-то время я смогу удерживать людей здесь, неделю, может две. Не больше. А там, кто-то уйдет, кто-то останется, пока Орден не победит окончательно, бояться нам нечего — не станет он сюда соваться, врагами мы для него не являемся, да и союзники из нас аховые… Но вот потом, потом им потребуются козлы отпущения, и мы вполне можем оказаться таковыми на показательном аутодафе.
После такой речи он замолчал. Да, понять его можно. Изамуил амбициозен, но и не дурак, если сумел почти не пострадать при смене власти, да еще и какое-никакое положение сохранил. Верности до гроба от него ожидать не стоит, такой человек действует исключительно в своих интересах. Не сказать, чтобы это было плохо, как управленцы — лучше таких людей не сыскать, но опираться на него полностью не стоит.
— Я понял тебя, Изамуил. Пожалуй, мы тронемся в путь дня через два, только завершим приготовления. Надеюсь, что мы оправдаем твои ожидания, в конце концов, победа над Орденом в наших же интересах.
После чего мы сердечно распрощались, с взаимными уверениями в дружбе и надеждами на плодотворное сотрудничество. Уже двигаясь обратно, я обратил внимание на Сагитта, странно молчаливого сегодня, и поинтересовался:
— Что тревожит тебя, друг мой?
Тот помялся немного, собираясь с мыслями, наконец выпалил:
— Не верю я ему. Человек, который трижды предал свое правительство и страну, легко предаст и нас. А вы, ваше благородие, высказали ему едва ли не направление, куда мы пойдем.
Я пожалел, что мой речевой аппарат столь несовершенен, и не передает эмоций, а сейчас так хотелось хмыкнуть, но пришлось ограничиться сухими словами:
— Я так же не слишком ему доверяю, поэтому, сегодня к вечеру все приготовления должны быть завершены, с рассветом мы выступаем. Постарайся, чтобы уже вечером, все вещи, которые нам могут понадобиться были сложены за пределами лагеря. Не стоит привлекать внимание раньше времени.
На том и порешили. Повеселевший Сагитт вернулся к подначкам, как бы между делом сообщив бойцам, что неплохо бы им начать собираться к походу, мол, на завтрашнее утро назначен смотр, вызвав не то чтобы панику, но народ начал потихоньку собираться.
